Православная вера и религиозность были важнейшим элементом мировоззрения и самосознания подавляющей части русских дореволюционной России. В изгнании вера приобретала для них особое значение : она давала беженцам утешение, укрепляла дух, вселяла надежду, она несла образ той России, которую они потеряли. Многочисленная русская колония, а это в разное время от трех до восьми тысяч человек, была ориентирована на церковь, тянулась к ней, жаждала окормления. Владыке Серафиму удалось сделать Свято-Николаевский храм центром жизни русской Софии.
Прежде всего владыка Серафим занялся организацией церковного прихода. В сентябре 1921 года в соответствии с приходским уставом, принятым на Поместном соборе в Москве (1918 г.), он организовал Русскую Свято-Николаевскую общину при храме русской миссии в Софии. Председателем общины был избран сам владыка, его заместителем – член Высшего Церковного Совета С.М Раевский, а секретарями – Н.П.Шурупов и полковник А.Л Лисовский. Кроме них в приходской совет были выбраны четыре священника, которые служили в храме: протопресвитер Георгий Шавельский, протоиерей Василий Флоровский, протоиерей Александр Рождественский и иеромонах Сергий (Соболев), а также девять мирян. Среди них генерал А.В.Арцишевский, уполномоченный Всероссийского союза городов, занимавшийся организацией русского учебного дела; профессор В.А Погорелов, палеограф, составитель систематической описи болгарских рукописных книг; генерал Н.А. Романовский, глава управления военного представительства Врангеля; Л.Е.фон Фельдман, уполномоченный РОКК; княгиня Трубецкая. 8/21 сентября 1921 года приходской совет вступил во владение храмом и его церковным имуществом как правомочное лицо.
Другой вопрос, который требовал незамедлительного разрешения, касался взаимоотношений с Болгарской Православной Церковью, которая находилась под схизмой. В декабре 1921 года председатель Совета послов в Париже М.Н.Гирс обратился к управляющему русскими православными церквями в Западной Европе архиепископу Евлогию (Георгиевскому) с просьбой попытаться урегулировать церковные отношения между русскими и болгарскими священниками, на что получил отрицательный ответ. Положение владыки Серафима как епископа, находящегося в ареале иной поместной церкви, которая к тому же была под схизмой, крайне осложняло его деятельность в Болгарии. Подготовив обстоятельный доклад о болгарской церковной жизни, он выступил с соответствующим ходатайством перед Архиерейским синодом РПЦЗ и по его благословению стал первым православным архиереем, вступившим в евхаристическое общение с Болгарской Экзархией в период схизмы. Тем самым была продолжена линия в отношениях двух церквей, наметившаяся во время освящения русского храма в 1914 году.
27/9.1. 19221923 года в день памяти св. первомученика и архидиакона Стефана в русском Свято-Николаевском храме владыка Серафим и протосингел Св.Синода епископ Маркианопольский Стефан отслужили совместную литургию – путь к преодолению препятствий канонического характера во взаимоотношениях двух церквей был проложен. В сентябре 1924 года болгарские и русские архиереи из Заграничного Св. Синода Русской Православной Церкви соборно отслужили Божественные литургии при освящении трех престолов храма-памятника св. Александра Невского в Софии. Впоследствии владыка Серафим многократно участвовал в совместных богослужениях с болгарским духовенством, принимал участие в рукоположении болгарских архиереев. Вклад владыки в восстановление канонического общения двух церквей высоко оценил царь Борис, наградивший его двумя высокими болгарскими государственными наградами. В том, что 28.02/13.03 1945 года вопрос об упразднении схизмы был благополучно разрешен и Болгарская Православная Церковь вступила в равноправное каноническое общение со всеми поместными православными церквями, была и заслуга архиепископа Серафима.
Болгарская Церковь всемерно помогала русским беженцам. За них горячо молились, их духовно окормляли в болгарских храмах. По всей Болгарии в церквях собирали пожертвования в пользу русских братьев. Знаменательно, что митрополит Стефан, будущий Экзарх Болгарский, в январе 1920 года возглавил первую организацию для оказания помощи русским эмигрантам – Русско-болгарский культурно-благотворительный комитет. Один из русских беженцев вспоминал: «Безотказно помогает русским, насколько может, Болгарский Св. Синод, и, в особенности, очень многие эмигранты с чувством самой искренней признательности будут вспоминать о бывшем представителе верховного комиссара Лиги Наций по делам о русских беженцах – еп. Стефане. Не из средств Лиги Наций, а исключительно благодаря своей энергии, отзывчивости, чуткому сердцу, он поддержал, накормил, обул, одел многие и многие сотни русских беженцев, многим выхлопотал визы в желательные для них страны и отправил их туда, наконец, помог своим участием и советом».
При том, что в общей массе беженцев представителей духовенства было очень мало, почти все они оказались в Югославии и Болгарии, поскольку попали за границу в основном с юга России вместе со своей паствой – русским воинством Белой армии, которое было размещено именно в этих странах. Болгарские церковные власти беспрепятственно зачисляли на службу русских священников, определяли их в монастыри, преподавателями в духовные училища и семинарии.
Кроме русского храма в Софии в Болгарии до первой мировой войны было еще два – на Шипке и в Ямболе. С прибытием многочисленных русских беженцев появилась потребность в открытии новых храмов. Болгарские церковные власти не только не чинили препятствий, но и оказывали всяческое содействие появлению русских церквей и русских православных общин в местах, где находились русские эмигрантские колонии, русские школы, части Русской армии, как например, в городах Русе, Пловдив, Варна, Шумен и других. В августе 1921 года специальным указом Святейшего Патриарха Тихона владыка Серафим был назначен управляющим русскими православными приходами в Болгарии на правах епархиального архиерея и был переименован во епископа Богучарского (Богучары – небольшой казачий город в Воронежской области).
Владыка Серафим сделал богослужение ежедневным, без дней отдыха, утром и вечером. Глубокий знаток богослужебного чина, он ревностно исполнял свой пастырский долг и, несмотря на прогрессирующий туберкулез, часто служил сам, непременно по воскресеньям и в праздники, а среди недели неизменно читал акафист Николаю Чудотворцу, храмовому святому.
Богослужения в русском храме сопровождало прекрасное пение русского церковного хора, которое также привлекало массу народа. Летом 1921 года с Лемноса прибыл в Софию казачий хор С.А.Жарова, который в первое же воскресение пел на службе в русской церкви. В течение года пение ставшего впоследствии всемирно известного коллектива было неотъемлемой частью богослужений в русской церкви. Посольский храм, рассчитанный на небольшой состав молящихся из числа сотрудников российской дипломатической миссии и членов их семей, не мог вместить всех желающих попасть туда. Незабываемым было участие хора Жарова в богослужении в кафедральном храме Александра Невского, собравшем около пяти тысяч молящихся. Голоса тридцати двух русских певчих, которые чудом вырвались с «острова смерти», потеряли родину, своих родных и близких, и славили Бога, создавали особое молитвенное настроение. По воспоминаниям современника, присутствовавшие в храме были потрясены, «было пролито много слез».
С большим успехом хор Жарова выступал с концертами русской духовной музыки перед болгарской публикой. Хористы были вынуждены сами обеспечивать свое существование, так как приход был многочисленным, но бедным. Днем они работали, добывая себе хлеб насущный, а вечерами собирались на спевки, чтобы на воскресной службе исполнить новое произведение из сокровищницы русской духовной музыки. Несмотря на горячую просьбу владыки Серафима не покидать русский храм, летом 1923 года часть хора вместе с Жаровым уехала во Францию. Но и после их отъезда в русской церкви работали блестящие профессионалы, опытные регенты. В 1923-1926 годах хором руководил композитор С.Игнатьев, затем другой талантливый композитор Н. Панин, помощником которого был А.Савельев. Он сменил Панина в 1928 году и руководил хором до 1944 года. Его хор, по свидетельству современников, был одним из лучших в Болгарии в то время. В 1931 году грамотой митрополита Антония (Храповицкого) хору русского храма под управлением А.Савельева было присвоено звание архиерейского хора. Блестящий профессионал, А.Савельев много сделал для популяризации русской духовной музыки. Он ввел в практику отмечать юбилейные даты в жизни прославленных русских композиторов исполнением во время богослужений их композиций, в том числе редко звучавших. Так, 7 ноября 1933 года исполнялось 40 лет со дня кончины П.И.Чайковского и 9 лет со дня кончины А.А.Архангельского, в связи с этим 12 ноября на воскресной службе исполнялись песнопения литургии Чайковского, а запричастным был концерт Архангельского «Блаженны яже избрал…».
Владыка окормлял не только свою софийскую паству, он объезжал многочисленные русские приходы в городах и весях, посещал русские учебные заведения, попечителем многих из которых он был. Его приезд всегда был праздником для детей, любивших традиционные духовные беседы с ним. Он был открыт для всех и старался для каждого найти слово утешения.
С течением времени состав приходского совета менялся. Как настоятель храма владыка Серафим сам назначал священников и своих помощников. Так, в 1925 году его помощником стал принявший сан по обету светлейший князь Андрей Ливен, по признанию современников, самая видная личность российского дворянства в Болгарии. Он был предводителем дворянства Коломенского уезда Московской губернии, кандидатом юридических наук, участником гражданской войны в рядах Добровольческой армии на юге России. Историю его обета хорошо знали прихожане русского храма. Во время эвакуации из России А.А.Ливен долго и безуспешно пытался разыскать свою семью в многотысячном Константинополе. Тогда он дал обет посвятить свою жизнь служению Богу, если семья отыщется. Вскоре он чудесным образом нашел свою жену и детей. Попав через Галлиполи в Болгарию, стал духовным чадом владыки Серафима, его желание принять сан укрепилось. В 1925 году отец Андрей был рукоположен владыкой и стал священником русской церкви, а с 1926г. по 1944 г. он секретарь епископского совета, правая рука владыки Серафима.
В 30-е годы помощником владыки был иеромонах Пантелеимон (Михаил Николаевич Старицкий), в прошлом участник первой мировой войны, капитан лейб-гвардии 2-й артиллеристской бригады, а затем келейник владыки Серафима. В 1936 году членом епископского совета стал протоиерей Николай Павлович Ухтомский. Он происходил из знатного княжеского рода, был офицером генерального штаба 7-й армии, участвовал в первой мировой войне. После рукоположения владыкой Серафимом в сан священника назначен настоятелем русского храма-памятника на Шипке.
К началу 30-х годов сложилась выборная система управления храмом: каждые четыре года проводились выборы членов приходского совета, церковного старосты и ревизионной комиссии из мирян. В течение многих лет бескорыстно и самоотверженно помогали владыке в его многотрудной деятельности церковный староста Г.Д.Горбатов, члены приходского совета врач В.И.Степаньковский (председатель Союза русских врачей в Болгарии), Н.В.Ставровский, М.И.Невейнов, А.Р.Савельев, Ф.В.Заприев, В.С.Павленко, С.М.Жуков и многие другие. В качестве председателя ревизионной комиссии неоднократно переизбирался опытный финансист А.П.Берков. Члены приходского совета регулярно отчитывались о своей деятельности, а это делало работу прихода более плодотворной.
Владыка Серафим возглавлял и направлял широкую благотворительную деятельность своих прихожан. При храме активно работало братство, которое занималось оказанием помощи одиноким, нетрудоспособным и малоимущим, попавшим в беду. Между ними распределялись денежные средства, которые поступали в виде дарений и пожертвований. Изыскивалась возможность для выплаты одноразовых и регулярных пособий. В помощь нуждающимся собирали одежду, обувь, белье. Больных определяли на бесплатное лечение в русскую больницу РОКК Р.Ю. Берзина, поликлинику доктора С.К.Жукова или в дома инвалидов и приюты. Безработным помогали в трудоустройстве, а этот вопрос стоял чрезвычайно остро. Подавляющее большинство русской эмиграции составляли люди прекрасно образованные, профессионально подготовленные. На рынке труда в Болгарии преобладала физическая работа, причем рабочих мест было очень мало и высока безработица среди самих болгар.
По инициативе владыки Серафима при храме был создан комитет по сбору пожертвований в пользу голодающих русских иноков на Святой горе Афон. Революция в России прервала постоянный поток русских паломников на Афон, лишила их материальной поддержки. Монахи бедствовали, умирали от голода. В своих проповедях владыка призывал прихожан поддержать своих православных братьев, не дать погибнуть афонской святыне. Он лично предлагал состоятельным людям покупать иконы, написанные афонскими монахами, чтобы материально поддержать их. Большую часть этих икон благотворители дарили затем болгарским храмам и монастырям. Известно также, что архиепископ Серафим организовывал сбор пожертвований на строительство новых храмов как в Болгарии, так и за рубежом. Так, лично из своих средств он внес 1360 левов на строительство храма-памятника в Брюсселе «Во имя Святого и праведного Иова Многострадального, в память царя-мученика Николая II и всех русских людей, богоборческой властью в смуте убиенных».
Сам владыка проявлял истинно христианскую заботу о неимущих и больных людях, хотя жил более чем скромно и имел на руках больного брата. Он всегда подавал милостыню беспризорному мальчонке у ворот русской церкви, кого-то подкармливал у себя, кому-то отдавал свои дрова в зимнюю стужу, писал множество прошений в различные ведомства, сам обивал их пороги, ходатайствуя о помощи нуждавшимся. Неслучайно Союз русских инвалидов сделал его почетным членом своей организации.
1934 год открыл новую страницу в истории Свято-Николаевского храма. 23 июля 1934 года Болгария установила дипломатические отношения с СССР, и над зданием бывшей российской дипмиссии заалел красный флаг. Однако советскому посольству посольская церковь была не нужна!
Вопрос о статусе русского храма и церковном имуществе русских православных общин был предметом долгих и непростых переговоров между Москвой и Софией. Охваченные тревогой русские эмигранты пытались повлиять на решение проблемы, их пугал прецедент с судьбой русской церкви в Вене, превращенной в музей атеизма по настоянию советской стороны сразу же после установления дипломатических отношений между СССР и Австрией.
Управляющий совет союза русских ветеранов освободительной войны 1877-1878 годов в Болгарии, одной из самых авторитетных организаций русских эмигрантов, обратился к министру обороны, а затем и к министру внутренних дел и вероисповедания с прошением оставить русский храм в Софии в распоряжении русской церковной общины. «С 1919 года и по сей день этот храм – место, которое нас объединяет, утешает и духовно облегчает нашу тяжелую участь беженцев»,- подчеркивалось в петиции ветеранов. Владыка Серафим, митрополит Антоний и Архиерейский Синод Русской Православной Зарубежной Церкви неоднократно обращались к болгарским церковным и гражданским властям с просьбой не передавать русскую церковь советскому посольству, подчеркивая, что речь идет о церковной, а не государственной собственности.
Болгарские власти попытались учесть пожелания русской церковной общины в первоначальном проекте протокола, предложенном советской стороне в качестве основы для переговоров об установлении дипломатических отношений. В Москве такая увязка вызвала большое удивление, так как подобных прецедентов не было. Категорически отвергая болгарский проект под предлогом, что такое решение может быть истолковано как успех русских эмигрантов, советские дипломаты заявили, что церковь им вообще не нужна и сначала высказали идею либо закрыть ее, либо превратить в большевистский музей. В этой ситуации болгарская сторона предложила передать русскую церковь болгарским церковным властям под гарантии правительства Болгарии обеспечить безопасность советского посольства.
Болгарская Церковь не оставила русских без храма. Софийский митрополит Стефан предоставил русской православной общине храм Святителя Николая на улице Царя Калояна, приход которого перешел в Свято-Николаевский храм на бульваре Царя-освободителя. Отцу Николаю Владимирскому было передано имущество русской церкви. Русские монахи из монастырей Шипки и Ямбола были размещены в монастыре св. архангела Михаила у села Кокаляне близ Софии, где любил бывать владыка Серафим. И сегодня можно видеть камень, на котором, стоя на коленях, он горячо молился. Здесь он уединялся для написания своих богословских трудов, которым придавал большое значение: «Мои книги – моя кровь»,- говорил он. Владыка Серафим последовательно отстаивал чистоту православия, разоблачал еретические и модернистские взгляды и учения, искажающие православную истину, боролся против экуменизма.
Установление дипломатических отношений между Болгарией и СССР вызвало стагнацию в деятельности всех русских эмигрантских организаций, так как над ними усилился контроль со стороны болгарского правительства, взявшего обязательства не допускать антисоветских проявлений. Жизнь русского прихода, изгнанного из родного храма, однако не стихала. Ярким событием в жизни верующих была встреча великой русской святыни – чудотворной иконы Божией Матери Курско-Коренной «Знамение», привезенной из Югославии летом 1935 года. Ее торжественно встречали представители русского и болгарского духовенства во главе с архиепископом Серафимом при огромном стечении народа, русских и болгар. Массовым было участие в торжественном архиерейском богослужении в честь 950- летия крещения Руси.
Храм русской общины по-прежнему был образцом богослужебной практики. По договоренности с владыкой Серафимом Болгарский Синод стал направлять туда молодых диаконов для получения необходимых навыков, после чего их рукополагали в священники и назначали на приходы в болгарские храмы.
В результате бомбардировок Софии англо-американской авиацией весной 1944 года храм русской общины на улице Калояна тяжело пострадал, однако и в полуразрушенной церкви ежедневно утром и вечером при свете свечей и лампад богослужения продолжались. 30 марта 1944 года во время налета храм был полностью разрушен, трагически погиб настоятель протоиерей Николай Владимирский. Его заочное отпевание совершил архиепископ Серафим с братией Кокалянского монастыря. Только в сентябре 1944 года под развалинами нашли останки погибшего настоятеля и предали их земле на русском участке Софийского кладбища. Архив приходского совета полностью сгорел, чудом уцелел надвратный образ Святителя Николая, медное чеканное блюдо с изображением Николая Чудотворца и дарственной надписью «Епископу Лубенскому Серафиму», серебряное кадило и оклады сгоревших напрестольных Евангелий.
В мае 1944 года Болгарский Синод предоставил русской общине сначала церковь великомученицы Екатерины при кладбище в с.Княжево, а спустя два месяца храм преподобномученицы Параскевы «Самарджийской» на бульваре Марии Луизы в центре Софии. Погибшего настоятеля сменил хорошо известный прихожанам протоиерей Георгий Голубцов. Общей заботой стало приобретение необходимой церковной утвари и богослужебных книг взамен утраченных. Русский приход получил бесценный дар от своих афонских братьев – большое напрестольное Евангелие и комплект серебряных Евхаристических сосудов. В крохотной церкви на улице Марии Луизы продолжались ежедневные богослужения и регулярные праздничные и торжественные архиерейские службы.
Во время бомбардировок весной 1944 года очень серьезно пострадал и любимый всеми русскими посольский Свято-Николаевский храм – рухнула кровля, было полностью уничтожено южное крыло, утрачена роспись. Поскольку согласно советско-болгарскому протоколу от 6 июля 1940 года советская сторона передала храм в безвозмездное пользование сроком на 15 лет Болгарии, расходы на восстановление церкви взяло на себя болгарское правительство. Было выделено 8 миллионов левов, затем сумма возросла до 12 миллионов. Ремонтные работы начались уже в 1944 году. Поврежденная живопись южного нефа была восстановлена русским художником эмигрантом М.М.Малецким, который впервые также почистил и укрепил стенописи. В реставрации принимал участие и болгарский художник Н.Костов, который 30 лет назад, будучи студентом, расписывал храм под руководством профессора М.Т.Перминова.
Изменение политики в отношении церкви в СССР в годы войны вызывали у русского духовенства за границей желание воссоединиться с Матерью Церковью и послужить ей своим опытом и знаниями. В апреле 1945 года архиепископ Серафим обратился к Патриарху Московскому и всея Руси Алексию с заявлением о готовности принять юрисдикцию Московской Патриархии. Он отметил, что будет лоялен к советской власти и попросил оставить его патриаршим представителем в Болгарии, так как «сроднился со своею паствою, со своими духовными детьми, не только русскими, но и болгарами». Владыка Серафим просил также принять под юрисдикцию Московской Патриархии все русское духовенство в Болгарии, которое находилось в его ведении. Положительному решению вопросам способствовало мнение архиепископа Псковского и Порховского (впоследствии митрополита Ленинградского) Григория (Чукова), который в апреле 1945 года прибыл в Софию в ознаменование восстановления полноты общения с Болгарской Православной Церковью после снятия схизмы. В своих выводах, представленных Патриарху, он охарактеризовал владыку Серафима как человека безусловно духовного, пользующегося большим уважением прихода. Советское посольство также отмечало, что архиепископ Серафим не скомпрометирован своей прошлой и настоящей деятельностью и имеет авторитет среди болгарского духовенства.
30 октября 1945 года последовал соответствующий указ Патриарха, подтвердивший полномочия владыки Серафима по управлению семью приходами в Болгарии как представителя Московской Патриархии. Весной 1946 года советское правительство остановило действие протокола о временном пользовании русской посольской церковью со стороны Болгарии и передало храм архиепископу Серафиму.
14 июня 1946 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ о предоставлении советского гражданства подданным бывшей Российской империи, проживающим на территории Болгарии. Владыка Серафим принимает советское гражданство, ему был выдан советский вид на жительство №1 в Болгарии. Кое-кто из непримиримых противников советской власти с осуждением отнесся к его решению. Однако как истинный пастырь владыка Серафим руководствовался прежде всего заботой о судьбе своей паствы, ее физическом выживании и спасении от репрессий и поистине проявил «кротость голубя и мудрость змеи». Дело в том, что все вопросы, связанные с судьбой русской эмиграции, из ведения болгарского правительства перешли под контроль советских представителей Союзной контрольной комиссии, которые решали их в соответствии с классовыми принципами и объявили всех эмигрантов и невозвращенцев «врагами народа». Принявшие советское гражданство приобретали новый статус, превращаясь из «белогвардейцев» в советских граждан, которые уравнивались в правах с болгарскими гражданами. То есть с них не только снимались многие ограничения, связанные с клеймом реакционеров, они имели преимущества при трудоустройстве, получении жилья, могли рассчитывать на социальное обеспечение.
После того, как указом от 17 ноября 1944 года ликвидировались все организации русских эмигрантов и запрещалась любая их публичная деятельность, русский храм остался единственным местом, где они могли свободно исповедовать свою веру, общаться и помогать друг другу. Большая заслуга в сплочении прихожан принадлежала протоиерею Андрею Ливену, который после кончины протоиерея Георгия Голубцова стал настоятелем храма. Его отличало истинно русское гостеприимство, доброта, он многое сделал для привлечения к церкви молодежи, организуя беседы на духовные темы, поэтические вечера, на которых он нередко читал свои духовные стихи и великолепные переводы.
