Архиепископ Серафим (Соболев) о принципах церковного управления

Кострюков А.А.

Кандидат исторических наук

Доцент кафедры истории РПЦ

Православного Свято-Тихоновского

 гуманитарного университета 

Вопрос о порядке церковного управления представлялся для Русской Церкви особенно важным в начале ХХ века. Связано это было с нарушением принципов соборности, укоренившихся в так называемый синодальный период (XVIII – начало ХХв.). В результате участие мирян в церковном управлении к 1917 году стало восприниматься, как нечто естественное. Неслучайно, что Московский Собор 1917 – 1918 гг. в документах не называли «Поместным». Церковный человек того времени не воспринимал деления Соборов на Соборы архиерейские и Соборы с участием клира и мирян. Слово «Собор» подразумевало обязательное присутствие на нем всех церковных слоев. Принцип участия клира и мирян в церковном управлении был закреплен Московским Собором 1917 – 1918 гг. и перенесен в эмиграцию.

Первый церковный Собор русских беженцев прошел в Сремских Карловцах в 1921 году. Приняв установившуюся идею церковной демократии, иерархи даже не предполагали, к чему это может привести. Предоставив мирянам право голоса на Соборе, архиереи Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ) отдали решение важнейших церковных вопросов десяткам людей, совершенно незнакомых с реалиями церковно-государственных отношений, людей, лишенных опыта и рассудительности, присущих иерархам. Этот же Собор создал для эмиграции структуры церковного управления – Архиерейский Синод и Высший церковный совет (ВЦС).  В состав ВЦС были избраны протоиереи Владимир Востоков и Павел Крахмалев, а также миряне – П.Н. Апраксин и Н.С. Батюшин[1].

Как известно, Всезарубежный Собор1921 г., не принес мира Русской Зарубежной Церкви. Политики-миряне, имевшие на Соборе равные голоса с архиереями, добились принятия послания «К чадам Русской Церкви» с неосторожными формулировками о восстановлении в России династии Романовых. Для эмиграции это послание стало началом споров и разногласий, а для большевиков – и лишним поводом к нажиму на патриарха Тихона. Неудивительно, что после событий 1921 года иерархи Русской Зарубежной Церкви начали постепенно перестраивать систему церковного управления, оттесняя клириков и мирян от руководства.

Еще один большой Собор с участием клира и мирян в эмиграции пытались созвать в1922 г., когда стало известно о закрытии Зарубежного ВЦУ патриархом Тихоном. Однако созыв этого Собора сначала откладывался из-за материальных проблем, а затем и в самом Архиерейском Синоде поняли, что чрезмерная активность мирян может завести Зарубежную Церковь слишком далеко. Действительно, от политических и общественных организаций русского зарубежья в период 1922 – 1923 гг. шли активные требования к Зарубежному Синоду взять на себя управление Церковью в Отечестве из-за границы.

Наученные печальным опытом Карловацкого Собора, архиереи Русской Зарубежной Церкви приложили немало усилий для отстранения клира и мирян от церковного управления. В сентябре 1922 года Высшее церковное управление РПЦЗ было упразднено, а власть перешла к Архиерейскому Синоду.

В течение последующих месяцев со стороны мирян были попытки созвать новый Собор. Но что ожидало Зарубежную Церковь, если бы Собор с участием авторов этих писем состоялся?

Нет никаких сомнений, что на таком Соборе активность эмигрантских масс просто смела бы сопротивление иерархов, в большинстве своем стоявших на достаточно умеренных позициях. В случае созыва Собора с участием мирян, все их пожелания, вплоть до избрания за границей царя и отделения Зарубежной Церкви от Церкви в Отечестве, вполне могли быть приняты. Но такой радикализм совершенно не устраивал иерархов, которые не стремились к власти над Церковью в России (хотя Собор с участием мирян давал им такой шанс) и опасались, что могут стать виновниками раскола. Понимая, что Русская Церковь находится в бедственном положении, они не хотели спешить, не хотели соглашаться с тем, что усиленно требовала от них паства.

Одним из иерархов, выступивших с протестом против Собора с участием клира и мирян, был епископ Серафим (Соболев), изложивший свое мнение о церковном управлении в феврале 1923 года. Архипастырь был убежден, что собор с участием мирян в условиях неопределенной ситуации в Церкви может принести только смуту.

Епископ Серафим предостерегал, что на таком Соборе миряне станут судьями патриарха Тихона, что подорвет его авторитет и в глазах русского народа, и в глазах всего мира. Решать судьбу Зарубежной Церкви, по мнению епископа Серафима, должен был только Собор архиереев, ибо «не миряне, а епископы – главные ответственные лица в Церкви, и все равно им будет принадлежать решающее слово по вопросу Высшей церковной власти»[2].

В июне 1923 г. в Сремских Карловцах состоялся Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви. Здесь было решено окончательно упразднить ВЦУ, куда входили священники и миряне. Кроме того, теперь не Соборы с участием мирян (куда могли проникать политики), а исключительно Соборы архиереев становились органом управления Русской Зарубежной Церкви. Органом управления в перерывах между Соборами становился Архиерейский Синод. О соборе с участием клира и мирян говорилось, что он может быть созван лишь в случае «возможности и необходимости»[3]. Было понятно, что такой Собор не станет принимать ключевых решений и возьмет на себя лишь функции совещательного органа. Для Русской Церкви в эмиграции начался новый этап ее пути. С1923 г. ежегодные Архиерейские Соборы Русской Зарубежной Церкви стали входить в практику церковного управления.

Вопрос о созыве большого Собора обсуждался на Архиерейском Соборе 1924 года. Однако и здесь сторонников большого Собора ждала неудача, что, в немалой степени было вызвано памятью о церковных потрясениях, спровоцированных Карловацким Собором. Неудивительно, что Архиерейский Собор 1924 г. на основании бывших суждений постановил: «созыв Всезаграничного Русского Церковного Собора в настоящее время признать несвоевременным»[4].

На это решение безусловно повлияло и мнение епископа Серафима. Архипастырь  искренне опасался того, что вмешавшись в дела управления Церковью, миряне вновь, как и на Карловацком Соборе 1921 года, столкнут ее на политический путь, что может привести к новым разделениям. На Архиерейском Соборе 1924 г. епископ Серафим выступил с докладом, где доказал невозможность в сложнейших условиях того времени привлекать мирян к управлению Церковью. Доклад епископа Серафима было даже решено опубликовать в газете «Церковные ведомости»[5], однако эта публикация, к сожалению, так и не состоялась.

Впоследствии архипастырь неоднократно выступал против Собора с участием клириков и мирян, считая, что такой Собор в случае предоставления мирянам права голоса будет неканоничным.

Со временем голоса, призывавшие созвать такой Собор, звучали все тише и реже. Разговоры о созыве большого Собора возобновились только в 1930-е годы. Надежды на скорый созыв Всезарубежного Собора получили реальную почву лишь в начале 1935 г., когда митрополит Антоний (Храповицкий) выступил с соответствующим предложением.[6].

Противником созыва Собора с участием мирян вновь стал владыка Серафим, к тому времени уже архиепископ. Архипастырь по-прежнему считал, что Собор с участием мирян, во-первых, неканоничен, а, во-вторых, вреден для Церкви. Иерарх писал: «Когда в предреволюционное время было образовано Предсоборное Присутствие, виднейшие члены его во главе вл[адыкой] Антонием разделяли такую точку зрения. Во время второй нашей революции ярко выступил в защиту епископских прерогатив пок[ойный] Митрополит Иннокентий [Фигуровский], ссылавшийся на 1 Кор. 12.27 и слова Григория Богослова: «зачем хочешь быть главою, будучи ногою» и т.д. Участие клириков и мирян на Московском, а затем и первом Карловацком Соборе положило начало разногласиям. И если теперь мы пойдем по тому же пути, нас справедливо будут обвинять в нарушении канонов. Мы всегда должны помнить слова Спасителя: «Вы соль земли». Как мы можем звать других по каноническому пути, если сами первые будем нарушать каноны»[7].

Ту же позицию архиепископ Серафим отстаивал и на Архиерейском Соборе 1936 г., однако остался в меньшинстве – остальные иерархи посчитали, что такой Собор поспособствует сплочению эмиграции и укреплению ее имущественного положения[8].

Хотя добиться отмены Всезарубежного Собора архиепископу Серафиму не удалось, он, тем не менее, настоял на том, чтобы голос мирян не был решающим и чтобы все решения Собора по его окончании обсуждались и утверждались архиереями. С этим предложением архиепископа Серафима Архиерейский Собор согласился[9].

К этому надо добавить, что архипастырь старался снизить и степень влияния мирян в делах приходского управления Свято-Никольского храма в Софии. Епископ Серафим отрицательно относился к созданию приходского совета и некоторое время такового в храме вовсе не существовало. В ответ на просьбы о создании такого органа архипастырь отвечал, что приходские советы – плод большевистского правления. Правда впоследствии архипастырь вынужден был пойти на уступки и в конце 1920-х годов согласиться на избрание приходского совета и ревизионной комиссии[10].

Таким образом, как показывают документы, архиепископ Серафим, был противником участия мирян в церковном управлении, считая, что только иерархи должны нести ответственность за церковную жизнь.